Содержание
Термин «сиротские гетто» за пять лет уже прижился в России. Это кварталы, в которых получают бесплатное жилье от государства и селятся выпускники учреждений для сирот. Кроме этого, на первые полгода после выпуска каждому сироте положено ежемесячное социальное пособие в размере среднего уровня заработной платы региона. В Петербурге, например, сегодня это 59 тысяч рублей, а в Москве — около 100 тысяч. Отдельная квартира и социальное пособие в две-три месячной зарплаты какого-нибудь провинциального городка приводят к появлению нового социального феномена — сиротского иждивенчества.
Первая пятилетка социального эксперимента
К концу 2018 года становятся понятны итоги первой пятилетки действия Федерального закона от 29 февраля 2012 №15-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части обеспечения жилыми помещениями детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». Согласно документу, жилье детям-сиротам теперь предоставляется из специализированного жилищного фонда по договорам найма жилых помещений, договоры рассчитаны на пять лет.
По истечении срока договора специальная комиссия решает, возможно ли дальнейшее самостоятельное проживание сироты, достаточно ли он социализировался для того, чтобы передать ему государственное жилье в социальный наем с последующей приватизацией. При положительном решении квартира выводится из специализированного фонда. Если же молодой человек не адаптировался к самостоятельному проживанию, договор найма спецжилья будет перезаключен на новый пятилетний срок.
С 2013 года, то есть с момента вступления закона в силу, выпускающиеся из сиротских учреждений молодые люди начали получать первые отдельные квартиры. Как правило, государство их селило скопом, выкупая в новостройках часть площадей. Так стали образовываться целые кварталы социального жилья, которые в народе быстро получили название «сиротские гетто».
Название носит негативный оттенок не случайно: практически везде, где возникали такие поселения сирот, сразу же отмечался рост криминала, а несчастные соседи заваливали отделения полиции заявлениями. Такие кварталы появились в Москве, Подмосковье, Петербурге, на Кубани, в Калининградской области. Жители честно признаются: мы боимся выходить на улицу, боимся выйти даже на лестничную площадку. Пьяные или одурманенные наркотиками компании, драки, кражи, даже бандитизм.
Информация из СМИ: «Новая Охта» — за девять месяцев 2017 года на территории обслуживания 66-го отдела полиции УМВД России по Красногвардейскому району на улицах Даниила Хармса, Корнея Чуковского, Маршака и Муринской дороге совершено около 70 преступлений, преимущественно — молодыми жителями квартала. Калининградская область: ежемесячно до 50 обращений в полицию. А в городе Кунгуре Пермского края побит даже своеобразный рекорд — 117 вызовов полиции за месяц. Был период, когда стражи порядка вынуждены были круглосуточно нести дежурство около проблемных домов.
И дело не только в дармовом жилье, которое социально ответственные регионы практически без проволочек дают нуждающимся сиротам. Есть еще одна проблема — тотальная постинтернатная безработица среди выпускников детских домов, причем не столько вынужденная, сколько добровольная. Тут тоже появился новый «сиротский» термин — VIP-безработные.
Не исправился — иди в криминал
Уполномоченный по правам ребенка в Петербурге Светлана Агапитова конкретизировала в интервью Федеральным агентством новостей основные проблемы, с которыми сегодня сталкиваются сироты.
— Проблемы существуют. Наши сиротские учреждения пока не дотягивают до полной социализации выпускников, не могут объяснить детям ценности зарабатывания, сохранения денег, умения содержать семью и свой дом. Существует и проблема трудоустройства. Выпускник должен после 8 или 9 класса идти учиться, получать профессию. Но он вынужден был идти не туда, куда хочет, и заниматься не тем, чем желает.
Дело в том, что выпускник сиротского учреждения до недавнего времени мог идти учиться и получать профессию только туда, где в составе среднего профессионального учебного заведения — училища, колледжа — есть так называемое структурное подразделение «детский дом», то есть, по сути, вариант общежития.
Кроме того, из-за недостатка учебных заведений с такими вот структурными подразделениями существовал довольно ограниченный набор профессий, на обучение которым сироте можно было попасть. И получалось, что все выпускники шли в основном на автослесаря или повара. А многие ведь хотят получить другую специальность: девочки хотят учиться в медицинских или педагогических колледжах, некоторые мечтают об МЧС. Но сейчас ситуация меняется — спасибо постановлению №481.
— Что это за документ?
— Это революционное постановление. Мы очень долго бились над ним, продвигали его принятие. Его создатель — директор уникального петербургского дома ребенка №13 Наталия Никифорова и группа ученых СПбГУ. Именно опыт этого учреждения в реализации социального проекта «Как дома», практикуемый здесь последние годы, лег в основу правительственного постановления №481, в котором говорится о необходимости воспитания детей-сирот по семейному типу.
Создаются разновозрастные группы, за которыми закреплены постоянные воспитатели, к которым у ребенка формируется привязанность. Запрещен перевод детей из группы в группу, запрещено разделение братьев и сестер. Документ был поддержан в Совете Федерации — спасибо за это Валентине Матвиенко. В результате в 2014 году было принято постановление №481 «О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и об устройстве в них детей, оставшихся без попечения родителей», по которому сейчас мы стараемся работать. Так что я — оптимист, я считаю, что благодаря этому постановлению мы переломим ситуацию с сиротами.
— И что теперь происходит с учебой и трудоустройством сирот?
— Постановление в том числе разрешает выпускникам сиротских учреждений до окончания учебы в колледже или профтехучилище оставаться жить в детском доме — таким образом, выпускник перестает быть ограничен рамками только тех учебных заведений, при которых есть структурные подразделения с жильем.
Уже сейчас ребята мне рассказывают, что кто-то поступает в колледж метрополитена, в медучилище, в систему МЧС. Сейчас огромную помощь оказывают НКО — например, «Петербургские родители». Они бесплатно предоставляют сиротам репетиторов. Дело в том, что уровень знаний школьной программы у выпускника 8-9 класса сиротского учреждения может быть на уровне 5-6 класса обычной школы. А сейчас льготы для сирот при поступлении в колледжи отменены. У них средний балл 3,5 — куда с таким возьмут? Тем, кто хочет учиться, помогают. Главное — чтобы они хотели, чтобы потом они шли учиться и работать.
— А они не идут? Я слышала на круглом столе в городской прокуратуре Петербурга, что трудоустроены чуть больше половины выпускников, причем по специальности — менее половины.
При этом, по данным исследований, лишь 1% выпускников детских домов и интернатов находит официальную работу в первый год самостоятельной жизни. Не стремятся они и подработать: была попытка привлечь сирот в стройотряды на летнюю работу, около тысячи ребят согласились, однако трудоустроились только 366 молодых людей.
— Первые полгода после выпуска они вообще не заинтересованы куда-либо трудоустраиваться. В течение шести месяцев после выпуска они получают пособие в размере средней зарплаты по региону — мы посчитали, сейчас в Петербурге это 59 тысяч рублей. Они привыкли ничего не делать — так зачем они пойдут работать на зарплату в 20 тысяч рублей?
Кто-то работает неофициально, многие получают доход от сдачи внаем своего жилья из спецжилфонда. По закону они не имеют права его сдавать, но вот сейчас комиссия ходит, проверяет — и выясняется, что очень много жилья сдается. А сами живут по 10 человек в одной квартире. То есть получается, что у довольно большой части выпускников сиротских учреждений нет стимула трудоустроиться.
— А на работу их охотно берут, если ребята все-таки хотят?
— Мы посмотрели вакансии центра занятости. Для людей от 18 до 23 лет вакансий практически нет. Даже на детей от 14 до 18 лет на временное трудоустройство вакансий больше. Получается, что даже если сознательный выпускник после училища начинает искать работу, то вакансий в Петербурге всего буквально две-три. На 25 тысяч зарплаты. А зачем ему 25, если он получает пособие в 59 тысяч? Систему надо менять.
— Но ведь деньги когда-то кончатся, да и квартира дается, как я понимаю, не навсегда.
— По закону если через пять лет комиссия решит, что молодой человек достаточно социализировался для того, чтобы можно было его оставить в квартире, то жилье переходит к нему по соцнайму. С остальными договор продлевается еще на пять лет. Вот сейчас у меня свежая информация по одному району Петербурга — из 18 человек только три социализировались, им можно безболезненно отдать квартиры. Это девушки, которые вышли замуж, работают. А остальные жилье либо сдают, либо продают из него все, что можно, включая батареи, ванны, у них долги по ЖКХ.
— Государство им продлит договоры еще на пять лет, а что дальше?
— Дальше — неизвестно. Внесены изменения в Жилищный кодекс, но они очень странные. Мы долго бодались на эту тему с Минпросвещения. Они предлагают, что если еще через пять лет «ребенок» не исправится, надо выселять его по нормам общежития — это шесть метров на человека.
То есть по сути это будет койко-место где-то в коммуналке. Ведь общежитий у нас нет, фонда такого нет. Непонятно, что делать. Но понятно, что они пойдут в криминал. Такая проблема есть. И есть еще одна проблема: они сами могут стать жертвами криминала, особенно это касается детей-инвалидов — они основные жертвы черных риэлтеров. Им еще сложнее устроиться на работу, и они получают жилье. Их обмануть — как нечего делать. Очень многие становятся жертвами и недобросовестных работодателей, и черных риэлтеров.
Не хочешь — не заставим
Светлана Агапитова рассказывает, что в Петербурге есть хорошие центры сопровождения детей-сирот, и если между ними и взрослыми сложились хорошие отношения, то контакт может быть найден. Но это скорее исключение, а не правило.
— В той же «Новой Охте» сотрудники центров сопровождения чуть ли на каждый день ходят по квартирам, оставляют памятки о юридической, психологической помощи, о помощи в трудоустройстве. Но за эти пять-семь лет сформировалось поколение, из которого очень немногие хотят обращаться за помощью. «Я жил в интернате, все надоело, я теперь взрослый и буду все решать сам» — вот их позиция. А поскольку у нас социальная помощь носит заявительный характер, то обязать молодого человека никто не может.
Вот и получается, что сами они не приходят, сбиваются в стайки и как-то живут. А с другой стороны — постоянные обращения от жителей микрорайона, что они боятся выходить из дома, криминализация растет, сироты живут на нетрудовые доходы. И с таким анамнезом они выпадают даже из моей категории защиты сирот до 23 лет.
— Кто их тогда сопровождает?
— После 23 лет — никто. Система должна работать так: либо само сиротское учреждение, либо структурное подразделение должны сопровождать ребенка — это им вменено в обязанность — до исполнения 23 лет. Районные центры поддержки детей и семьи тоже готовы.
Но сколько они не бьются — готовы на такое сопровождение один-два человека. Эта проблема обязательного сопровождения до 23 лет регулярно поднимается на федеральном уровне, но каждый раз не проходит, потому что это — нарушение прав совершеннолетнего.
— Сколько таких сирот в Петербурге сейчас?
— Сейчас не сказать конкретно, к концу года будет ясно. Мы плотно работаем с училищами и всегда интересуемся — сколько человек у вас трудоустроено? Вот, например, Охтинский колледж. Они дают справку, что у них 70% трудоустроено. Но что дальше? Если ребенок сам не заявился на сопровождение, не пришел и не рассказал, где он работает, то уже через месяц его следы теряются.
К сожалению, есть дети, которые вообще нигде никак не засвечены, ребенка по много лет никто нигде не видел, а квартира стоит. Но для этого надо, чтобы кто-то из родственников подал заявление на розыск. Но у него нет родных, а человеку уже больше 18 лет, он совершеннолетний.
Сейчас у нас есть договоренность, чтобы комитет по социальной политике и ГУ МВД занимались розыском таких детей. Если в целом по городу, то дай бог о 30% только можно сказать, что «да, их жизнь устроилась».
— А как в Европе решают такие проблемы?
— У них нет таких проблем, потому что там нет такого количества сирот, сиротских учреждений. Там вся система работает на передачу ребенка в семью. Это может быть и профессиональная приемная семья, и обычная, которая хочет детей.
— Я никогда не понимала до конца, зачем иностранцы берут детей из сиротских учреждений. Кто-то, конечно, делает это совершенно искренне и бескорыстно, но не все же? У них так велика социальная поддержка?
— Наоборот — у них нет таких социальных льгот при взятии ребенка из детдома, как у нас. Они, например, не обязаны обеспечивать сироту жильем. У нас более бережное отношение к сиротам. Если нет жилья — мы должны дать. В этом плане мы более социально ориентированное государство. Да, у них пособия какие-то платят, но больше ориентируют на самостоятельную жизнь.
Предполагается, что если ребенок живет в семье, то семья отвечает за его социализацию. И мы тоже к этому приходим. Постановление №481 в корне изменило всю систему пребывания ребенка в сиротском учреждении. Самое главное — осознать, что в сиротском учреждении ребенок находится временно.
Раньше предполагалось, что раз он туда попал, то никто и не должен заниматься его устройством. Сейчас довольно часто бывает, когда даже подросшие дети уходят в семью и самое главное — их готовят к этому. Они живут в блоках, устроенных как большая квартира, по шесть-восемь человек, дети разного пола и возраста под присмотром воспитателей, которые выполняют функцию близких взрослых — ходят с ними в магазин, учат готовить, пользоваться транспортом и т. д. — всему тому, что обычный ребенок в семье постигает сам по себе, глядя, как мама красит ресницы или папа чинит кран на кухне.
То есть там живут семьей, спят в комнатах, а по вечерам собираются в какой-то общей зоне, на кухне. Это все должно сформировать семейные привязанности, которых дети в учреждениях попросту лишены. И с каким восторгом сейчас девочки рассказывают, что научились печь блинчики или делать салаты! Эта программа социальной реабилитации, очень помогают те же НКО — «Петербургские родители», «Мята». Теперь так должны работать все, перестраиваются.
Конечно, есть определенные материальные затраты, надо делать перепланировки. Но многое уже сделано, у нас уже почти во всех детдомах это есть. Сейчас политика — на разукрупнение сиротских учреждений, предполагается, что там должно быть не более 60 человек. Но у нас есть и центры, ;где больше 100 детей…
«Заберите его обратно»
— Светлана Юрьевна, а сейчас уже можно сказать, как повлиял на систему усыновления пресловутый «закон Димы Яковлева»? (21 декабря 2012 года Государственная дума РФ приняла ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации», который ввел запрет на усыновление российских детей гражданами США). Сколько у нас сейчас сирот, так и не попавших в семью из-за пресловутого закона?
— Из 33 детей (напомним, в петербургских детдомах остались 33 ребенка, для которых нашлись приемные родители за границей, но из-за вступления в силу «закона Димы Яковлева» потенциальные семьи так и не смогли воссоединиться. — Прим. ФАН) трое до сих пор в сиротских учреждениях, и уже почти без шансов, что их возьмут. Я всегда говорила: ребенку без разницы, в какой стране жить, — лишь бы в семье. И до сих пор считаю, что даже ради этих трех этот закон не надо было принимать. Они имеют право на папу и маму, а мы их сделали заложниками.
— Как сейчас идет усыновление детей?
— После принятия «закона Димы Яковлева» в 2013–2014 годах был всплеск усыновлений россиянами. Сейчас количество усыновлений упало. Однако надо это коррелировать с характером рождаемости — упало и количество рождений в целом, так как в детородный возраст вступило поколение 1990-х.
Но на самом деле после всплеска 2013–2014 годов сейчас мы отмечаем другую тенденцию –— рост вторичных отказов. Те, кто брал детей на эмоциональном порыве сейчас столкнулись с подросшими детьми и подростковыми проблемами, и понимают, что им не справиться. В 2017 году у нас было пять разусыновлений. Это вообще ужас. Причем это не опека, это не приемная семья — это люди, которые усыновили ребенка, то есть он получил все права родного. И через четыре-пять лет они отдают его обратно. Это трагедия.
— Это даже не представить…
— У нас в одном учреждении папа регулярно сдавал сына, каждый раз с формулировкой «трудной жизненной ситуации». Потом пришел забирать, посмотрел и говорит — у вас такие условия хорошие, пусть лучше у вас остается, я напишу отказ. Часто так происходит, когда ребенок не оправдывает ожиданий — не стал чемпионом, отличником и т. д. «Мы столько в него вложили, так его облагодетельствовали, а он!..» — дикость, да.
Недавно одна женщина привела мальчика 16 лет в детдом. Заберите, говорит, его обратно, потому что мне надоело его будить по утрам — он не хочет в колледж вставать. Причины дикие. Но главное — ребенок не стал родным, он не дорог. И такой мамаше ничего за это не будет. Максимум, что она попадет в базу данных опеки и другого ребенка ей не дадут.
— И что с этим делать?
— Грамотно готовить к приему ребенка. Сейчас на федеральном уровне должны принять петербургский опыт — чтобы приемный родитель не просто сертификат получил, что прослушал лекции, а получил серьезное заключение психотерапевта о готовности быть приемным родителем. В идеале не родитель должен выбирать ребенка по симпатичной мордашке, а должна быть серьезная психологическая работа на формирование совместимости. Плюс сопровождение приемных родителей. А оно, к сожалению, у нас пока не обязательно.
— Изменился социальный состав тех, кто отказывается от детей?
— От новорожденных отказов стало меньше, а вот сиротские учреждения пополняются детьми из асоциальных семей. Сейчас после волны критики в адрес опеки, что они всех подряд изымали, они боятся лишний шаг сделать. Детей сейчас почти не отбирают по статье 77 Семейного кодекса («Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью»), а изымают по акту полиции.
И в детских домах снова уже практически нет свободных мест. Если в домах ребенка, где дети до трех лет, много мест, то со старшими все гораздо хуже. Очень сложная категория 12-13 лет и старше, которые жили в семьях, а потом попали в сиротские учреждения. К сожалению, есть и побеги, и несчастные случаи, и криминал… Через пять лет они станут совершеннолетними, и их судьбу необходимо решать уже сейчас.
